Ален Роб-Грийе (1922-2008)

Alain Robbe-Grillet

1. Ластики (Резинки) (1953)

http://lib.rus.ec/b/293993/read (пер. С. Фокин)

2. В лабиринте (1959)

http://lib.rus.ec/b/152395/read (пер. Л. Коган)

Ален Роб-Грийе является представителем нового типа романа, так называемого «нового романа» или «антиромана». Представители этого направления противопоставили свои произведения социально-критическому, с разветвленным сюжетом и множеством персонажей, роману бальзаковского типа. Бальзаку «новые романисты» противопоставили Флобера, Кафку, Вирджинию Вулф, «Чуму»Альбера Камю, «Тошноту» Сартра. К этому направлению причисляют прежде всего Алена Роб-Грийе, Натали Саррот, Мишеля Бютора и др.

Ален Роб-Грийе родился в Бресте, получил образование агронома, несколько лет проработал на острове Мартиника. Первый роман Роб-Грийе «Цареубийство» написан им в 1949 и оставался неопубликованным до 1978 года. Рукопись романа была предложена автором одному из крупнейших парижских издательств «Галлимар», которое отказалось его публиковать. Однако первый опыт Роб-Грийе был замечен, и рукопись отправили литературному консультанту другого издательства — «Минюи».

В последующие два года Роб-Грийе работает инженером в Колониальном институте плодовых и цитрусовых, часто бывая в Марокко, Французской Гвиане, на Гваделупе и Мартинике. В конце 1950 года он покидает эту должность по состоянию здоровья. Возвратившись во Францию, он пишет свой второй роман «Ластики» («Les Gommes»), другой вариант перевода названия на русский язык — «Резинки» и предлагает его издательству «Минюи». Это издательство и опубликовало роман в 1953. Тогда критика не придала роману особого значения. Однако с этого момента Роб-Грийе сосредоточился на литературном творчестве.

Настоящий успех писателя связан с выходом в свет в 1953 его следующего романа — «Соглядатай». Роман получил престижную премию Критики, что сопровождалось громким скандалом. Ряд газет публикуют совершенно разгромные статьи, в которых говорится, что книга заслуживает не престижной премии, а разбирательства в суде на предмет оскорбления общественной нравственности. Самому автору даже рекомендуют лечиться в психиатрической клинике. Однако, Роб-Грийе получил и широкую поддержку со стороны таких известных критиков, как Ролан Барт, Морис Бланшо. В защиту писателя высказались также Альбер Камю и Андре Бретон. Благодаря их поддержке Роб-Грийе получает в журнале «Экспресс» колонку, в которой публикует серию из девяти статей под общим заглавием «Литература сегодня». Эти статьи, публиковавшиеся с октября 1955 по февраль 1956 позже легли в основу программного сборника эссе «За новый роман», ставшего манифестом названного направления. Каждый раз выступления писателя служили поводом для ожесточенных литературных дискуссий, которые не прекращались до конца 1970-х годов. Роб-Грийе становится рецензентом, а позже литературным директором издательства «Минюи». Под его руководством это издательство стало подлинным центром течения нового романа. А сам Роб-Грийе становится признанным главой движения, к которому примкнули Мишель Бютор, Натали Саррот, Маргерит Дюрас, Клод Симон, Робер Пенже. Роб-Грийе продолжает активно писать. Выходят его романы «В лабиринте» (1959), «Ревность» (1957). В начале 1960-х писатель активно включается в работу в кинематографе, сначала как сценарист, а позже и как плодовитый режиссер. В 1971—1995 преподавал в Нью-Йоркском университете, затем вернулся во Францию и поселился в Кане. В 1985 Роб-Грийе снова шокирует читателей и критиков, выпустив в свет «Возвращающееся зеркало» — первую часть автобиографической трилогии. Вторая часть, «Анжелика, или Ворожба», появилась в 1988, а третья — «Последние дни Коринфа» — в 1994. Эта трилогия мало похожа на традиционную автобиографию. В этой псевдо-автобиографии автор свободно смешивает пласты реальности и вымысла, подтверждая свою славу литературного экспериментатора. В 2001 году в издательстве «Минюи» выходит последний роман писателя — «Повторение». Он представляет собой литературную игру, даже автопародию. Автор под видом некоего иного рассказчика часто сам вступает в повествование, корректируя его. В тексте указывается на скрытые литературные аллюзии, в частности, и на прежние произведения самого Роб-Грийе. В романе описывается шпионская история из годов начала холодной войны. Разворачивающийся шпионский роман наполняется все большим и большим количеством странных деталей.

Роб-Грийе работал также в кинематографе. Сценарист нескольких фильмов, в том числе картины Алена Рене «В прошлом году в Мариенбаде» (1961). Как режиссёр поставил фильмы "Бессмертная"/L'Immortelle (1963), «Транс-европейский экспресс» (1966), «Человек, который лжёт», «Рай и после», «Игра с огнём», «Вам звонит Градива» (2006) (по роману немецкого писателя Вильгельма Йенсена «Градива» и книге Зигмунда Фройда "Бред и сны в «Градиве» Йенсена").

В произведениях классической литературы Роб-Грийе порицал потребность во всезнающем повествователе, стремление замкнуть вещь внутри конкретной знаковой системы, необходимость соблюдения единства времени и места как неотъемлемого закона повествования, одним словом, против той «закоснелой» формы, которая, так или иначе, ограничивает свободу читателя. Особое неприятие писателя вызывали те культурные наслоения (психологические, моральные и метафизические), которыми за триста лет обросли на страницах литературных произведений объекты окружающего мира, тогда как на самом деле «мир не является ни значимым, ни абсурдным. Он просто есть». «Вокруг нас, бросая вызов своре наших животных или обиходно-бытовых прилагательных, присутствуют вещи. Их поверхность чиста и ровнá, нетронута, лишена двусмысленного блеска и прозрачности. И вся наша литература до сих пор не смогла ни приоткрыть малейшего ее уголка, ни выровнять малейшего ее изгиба», - сетует Роб-Грийе. Стремясь к освобождению этих предметов от наносных значений, он призывает своих коллег по перу отказаться от «решетки толкований» и обратиться к неисследованной вселенной предметов, взятых во всей их первозданной чистоте, и по-новому взглянуть на вещи, не пытаясь наделить их строго определенным смыслом. Именно из этих положений складывается идеальный образ новой литературы: «В будущих романных построениях действия и объекты будут наличествовать, прежде чем стать чем-то; и они будут наличествовать и впоследствии, весомые, неизменные, всегда присутствующие, как бы насмехающиеся над собственным смыслом—тем самым, что напрасно старается свести их к роли случайных орудий, к роли недолговечного и постыдного материала, которому всего лишь придает форму—причем произвольно—высшая истина, озвученная человеком и воплощенная в ней, чтобы тут же отбросить это не слишком удобное вспомогательное средство обратно в забвение, во мрак». Ален Роб-Грийе встал во главе «школы взгляда», основав такое течение, как вещизм (или шозизм—от французского chose—вещь).

Романы Роб-Грийе требуют особой читательской практики, к ним невозможно подходить с мерками классического произведения. Классическая наррация для него - устаревшая. В произведениях Роб-Грийе нарушаются классические повествовательные структуры, автор часто использует знакомые сюжетные ходы, банальные сцены, ставшие штампами, описывает их старым, т. н. "общеупотребительным" языком. Писатель иронизирует над ним, дистанциируется от него. Пользуясь словами Р. Барта, для Роб-Грийе это "язык-противник", перенасыщенный, отравленный готовыми смыслами, социальностью. Это отравленный и одновременно отравляющий язык. Речь персонажей в романах Роб-Грийе теряет свою смысловую и эмоциональную наполненность, лишается коммуникативного значения (как и в пьесах театра абсурда).

Он создает новый тип текста и новую стратегию чтения. Наверное, чтобы избежать языковой избыточности, присущей предшествующей литературе, Роб-Грийе провозглашает искусство поверхности. Его роман может рождаться из картинки на обложке книги, из статьи без начала и конца в бульварной газете (романы "Дом свиданий", "Проект революции в Нью-Йорке" и др.) и в них же превращаться к своему заключению. Все образы выводятся на поверхность, лишаясь глубины, существуя как артефакты в пространстве текста; они только слова. Лишенные всего, что стоит за ними, они способны приобретать глубинность (т. е. телесность) только в пределах текста; лишь здесь возможна обратная процедура: наполнение "плотью и кровью","оживление", создание "нео-телесности" с помощью новой практики чтения - визуальной. Только Глаз способен придать глубину и иерархичность бытию.